Письмо 10-е

Лаура (продолжение)

Как только мы пришли в себя от охвативших нас горестных Излияний, Эдуард предложил нам подумать над тем, что разумнее всего предпринять в нашем бедственном положении, в то время как он отправится в город к своему другу, лишенному свободы, чтобы вместе оплакивать злосчастье. Мы обещались, и он отправился в Город. В его отсутствии мы добросовестно исполняли его Пожелание и по самом зрелом Размышлении решили, что самое лучшее из того, что можно сделать--это покинуть Дом; в который каждую минуту могли нагрянуть Судебные приставы и забрать его. Мы с нетерпением стали поэтому ждать возвращения Эдуарда, чтобы известить его о нашем Решении. Но Эдуард не появлялся. Тщетно мы считали томительные минуты его отсутствия—тщетно лились слезы—тщетными были сами наши вздохи--Эдуард все не возвращался. Это было слишком неожиданный и жестокий Удар для нашей нежной Чувствительности--мы не могли его перенести--мы могли только упасть в обморок. Наконец, собрав всю оставшуюся мне Решимость, я встала и собрав кое-какое необходимые пожитки, свои и Софии, потащила ее к наемной Карете, которую я заказала, и мы тотчас отправились в Лондон. Так как Поместье Августуса находилось на расстоянии двенадцати миль от Города, то в скором времени мы прибыли туда, и как только мы проехали Холберн, я опустила Переднее Стекло кареты и принялась расспрашивать у каждого прилично одетого Джентльмена, который встречался нам на нашем пути, не доводилось ли тому видеть моего Эдуарда?

Но так как карета двигалась слишком быстро, чтобы дать им возможность ответить на мой один и тот же Вопрос, я получила мало, а вернее, никаких сведений о моем Эдуарде. «Куда прикажете ехать?»--спросил Кучер. «В Ньюгейт, добрый человек»,--ответила я,--к Августусу». «О, нет, нет!--воскликнула Софья,--Только не в Ньюгейт; Я не в состоянии видеть моего Августуса, находящегося в заточении--одного РАССКАЗА о его страданиях достаточно, чтобы вывести меня из душевного равновесия, но видеть их своими глазами--это чересчур для моих нежных чувств». Так как я оправдывала ее в таком Рассуждении, то Кучер повернул обратно из города. Вы, наверное, удивлены тому, моя Дорогая Марианна, что посреди таких Переживаний, лишенная какой бы то ни было поддержки, не имея пристанища, я все же ни разу не вспомнила о своем Отце, Матери или родительском Доме в Долине Эске. Обстоятельство, которое их касается, и о котором я не упоминала еще в своем повествовании объясняет столь явную забывчивость. Дело в том, что мои Родители скончались через две недели после моего Отъезда. После их смерти я становилась законной наследницей Дома и Состояния. Увы! Дом этот никогда не был их собственностью, а все Состояние заключалось в их ежегодном пожизненном Содержании. Таков этот несовершенный Мир! Я бы с удовольствием вернулась к вашей Матушке, с удовольствием представила ей мою милую Софию и с удовольствием провела бы остаток Жизни в дорогом для меня Обществе в Долине Эске, если бы не было одного препятствия в осуществлении этого замечательного плана; а именно, Замужества и Отъезда вашей Матушки в отдаленную часть Ирландии.

Adieu

Лаура